Рассуждая о творчестве известных деятелей искусства, нередко можно услышать: «Даже если бы он создал только одно это произведение, стал бы уже великим».

Банально, но к художнику, о котором пойдет речь, эти слова подходят как нельзя лучше, - сообщают «Факты».

Один лишь «Броненосец «Потемкин» принес его создателю такую славу, о которой можно только мечтать. Сняв за свою недолгую жизнь всего семь художественных фильмов и написав сценарии еще к пяти, Сергей Эйзенштейн, тем не менее, вошел в историю кино как один из крупнейших его теоретиков и практиков. Он сумел показать, что в возможности облекать абстрактные понятия в конкретные образы кинематограф намного обогнал своего предшественника – театр. Мировыми шедеврами стали режиссерские работы Эйзенштейна «Александр Невский» и «Иван Грозный». Однако даже они не идут ни в какое сравнение с главной его лентой.

Выпущенный в прокат более 85 лет назад «Броненосец «Потемкин» и по сегодняшний день имеет максимальное количество призов, дипломов, наград и по-прежнему возглавляет рейтинг в международных опросах, владея титулом «фильма N 1 всех времен и народов». Великий Чарли Чаплин назвал эту картину лучшей в мире.

Сергей Эйзенштейн родился в Риге 115 лет назад, там же окончил реальное училище. Затем – Петроградский институт гражданских инженеров, откуда после революции 1917 года добровольцем ушел в Красную Армию. В 1920-м его направили в Академию Генштаба на курсы переводчиков, однако Эйзенштейн решил поработать художником-постановщиком в московском театре Пролеткульта, где позже стал режиссером. Большое влияние на молодого коллегу оказал главный режиссер Всеволод Мейерхольд.

Позже, когда у Эйзенштейна появились свои ученики, уже он щедро делился с ними секретами мастерства.

– Эйзенштейн был маленький, толстенький, лысоватый человечек, – рассказывал известнейший отечественный кинорежиссер Эльдар Рязанов в Одессе, на первом кинофестивале «Золотой Дюк» (1988 год).

– Он вскарабкивался к нам на четвертый этаж ВГИКа, задыхаясь после инфаркта, но был очарователен, мы его просто обожали. Потому что Сергей Михайлович никогда не держался со студентами высокомерно или с видом превосходства. Он был нам как старший брат, – рассказывал Эльдар Рязанов. – Помнится, пришел он на наш курс ВГИКа в 1946 году и читал теорию режиссуры вплоть до своей смерти в 1948-м. Человеком был очень живым и демократичным. Хотя мы понимали, что это мировой художник, друг Чаплина, Мэри Пикфорд, Дугласа Фербенкса и всяких прочих драйзеров и синклеров. Его кабинет был весь увешан автографами светил литературы ХХ века. А дома все стены, включая коридоры и туалет, были в книжных полках. И на них – книги на трех иностранных языках, которыми он владел: английском, немецком и французском. С помощью Сергея Михайловича я совершал потрясающие экскурсии в историю искусств. Когда перед войной у нас было двухлетнее замирение с фашистской Германией, Эйзенштейн поставил в Большом театре «Валькирию». Отнюдь не из симпатий к фашизму, а потому, что в этот краткий период в СССР разрешалось ставить Вагнера, которого он любил. За спектакль получил шесть тысяч рублей и все потратил на многотомную Историю искусств, изданную в Германии. Он был заядлый книжник, знакомил меня с букинистами, но на студенческую стипендию не разгуляешься, так что я мог только облизываться.

печать

© "Вечерний Харьков"
При любом использовании материалов сайта, гиперссылка на vecherniy.kharkov.ua обязательна. Редакция "Вечернего Харькова" может не разделять точку зрения авторов статей и ответственности за содержание републицируемых материалов не несет.